На самом деле, грань между жизнью и смертью очень тонкая и перейти из одного состояния в другое, очень быстро. У охотников нет времени подготовиться к смерти, они точно не умрут спокойной смертью, скорее всего это будет мучительно и больно. Кто знает, что ждет за порогом жизни? Не так то трудно разузнать, если у тебя есть приятели, побывавшие на той стороне. Странно, но Джо никогда не верила в бога. Просто не могла понять, зачем тогда ему столько грязной мерзости на земле? А с другой стороны, уж кому-кому, а человеку видевшего ангела, просто необходимо признать правдивость библии.
Смерть Джоанны не была быстрой. Точнее ей казалось, что за секунды пока вбегали адские псы и сработала взрывчатка, пролетели года. Слишком все было медленно, как в фильме. Тело изнывало от боли, а каждый вздох давался с огромным трудом. Рядом была Хелен, которая так же храбро решила умереть вместе со своей дочерью, и от этого было немного спокойнее. С самого детства Джо знала, что погибнет, как герой и именно такая смерть, похоже, считать секунды, истекая кровью и является красивой и не бессмысленной смертью. Что было после? Некоторые наедятся на рай, другие знают, что им уже прописано место в аду. Но поверье, в свои последние секунды меньше всего думаешь об этом. Смерть просто приходит. Она не выбирает времени и совершенно не считается с вашими желаниями. Но знаете, встретившись лицом к лицу с жнецом, самое смелое улыбнуться и сделать шаг на встречу к неизвестности.
Уж кто-кто, а охотники знают, что даже после смерти нет гарантии на то, что ваша душа будет оставлена в покое. Осирис - один из трех богов, которые совсем не хотят считаться с вашим мнением, и заставляет участвовать в его бессмысленных судах. Хотя, кто знает, может и не бессмысленным. Человек сам подводит себя к приговору, чувствуя вину за содеянное. Есть в этом какой-то высший смысле, но в нашем мире методы слишком радикальны. Конечно, выбирая из двух братьев, египетский Бог выбрал Дина, который всегда предпочитал брать все грехи на себя. После ада, старший Винчестер стал вообще невыносим, но со временем реабилитировался. Конечно, боль все равно осталась у него в душе и Осирис обязательно её найдет.
Дурацкий суд, где Джо пытается не навредить братьям, но это скудно получается. Видеть снова Дина так же приятно, как и почувствовать себя на секунду живой. Он нисколько не изменился, чего не скажешь о Сэме. На какой-то момент, девушка даже задумалась о том, что её сметь - всего лишь паршивый сон. Конечно, как только Харвелл попыталась сказать слова защиты, её удалили из зала суда. И снова одиночество, пустота и тишина. Лишь мысли и страх перед тем, что может произойти дальше.
Очередной уродливый номер в мотеле. Немного ободранные обои, зеленый потолок и запах влаги - обычное пристанище охотника. Желтая лампочка в люстре жутко раздражает и Джо все больше и больше напрягается. Она знает, зачем пришла и эта цель далеко не безобидная. Дин стоит посреди комнаты, вокруг него круг из соли. Это забавно, потому что сейчас даже не поможет ему. Хочется заставить себя уйти или защитить его как-то, но это глупо, потому что Осирис позаботился обо всем.
Девушка подходит к своей жертве и смотрит прямо ему в глаза. Конечно, их разделяет расстояние из-за защиты, но все равно чувствуется визуальный контакт. На самом деле это большее наказание для Джоанны, чем смерть. Слишком трудно и больно, практически невыносимо.
-Ты же знаешь, я не хочу этого... - почти шепотом говорит девушка, множество мыслей сейчас бродит в её голове и кажется, скоро мозг просто не выдержит. Интересно, можно умереть во второй раз? Их с матерью останки сгорели, но все равно душу могут вызвать и управлять ей, как игрушкой. Даже если приложить все усилия, Джо не сможет ослушаться Бога загробного мира, - Знаешь, кажется это вроде его пунктика. Извращенный вид пословицы "зуб за зуб". - на лице девушки легкая улыбка, она печальная и, кажется, что это большее, что она может выжать из себя, хотя сердце изнывает и требует окончания этой драмы.
-Все хорошо. - Дин, как всегда, неподражаемо храбрый. Даже сейчас, смотря в глаза своему убийце, он сам себя уничтожает морально, давя чувством вины и жалостью. Это вызывает огромное уважение и чувство злости. Почему? Да потому, что Винчестер решил взять на себя все грехи человечества и именно поэтому сейчас в такой опасности.
-Ты заслуживаешь лучшего, Дин... - призрак не успевает договорить, как охотник её перебивает, - Нет, это ты заслуживала лучшего... И Хеллен.
-Мы сами сделали свой выбор. У меня была хорошая жизнь, на самом деле... - вспоминая прошлое, хочется плакать, но кажется, все эмоции заперты. -Ты бы не смог меня тогда, в первый раз вернуть маме. Я бы хотела посмотреть на это... - снова улыбка, воспоминания хорошие и порождают в Джоанне что-то светлое, дающее слабую надежду. Хочется продолжать говорить, но девушка знает, что пришло время закончить. Она не может это остановить. Осирис полностью держит под контролем призраков, которых отправляет в качестве палачей.
-Пора... - Харвелл отходит от круга и подходит к плите. Газ. Око за око. Будет мощный взрыв, может, даже такой же, как и был тогда. Каждое движение доведено до автоматизма. Разум сопротивляется, но этого мало. Все четыре конфорки выпускают огромное количество газа, буквально через пару минут вся комната будет заполнена взрывоопасным веществом. Дин не просит остановиться или как-то противостоять. Он смиренен и ещё больше хочется его спасти. Одно лишь усилие мысли, и окно разбивается, вечерний сквозняк разрывает круг. Призрак медленно подходит к Винчестеру. Как человек может одновременно выглядеть таким сильным и совершенно беззащитным? Джо достает из куртки парня зажигалку. Конечно, каждый охотник носит её с собой, вне зависимости от курения, останки же надо чем-то поджигать. Время тянется бесконечно долго... Крышка открывается, и большой палец встает на барабан. Одно движение и смерть. Одно движение и эта история навсегда закончится. Это, пожалуй, самый трудный шаг в жизни Харвелл... Мысленно, она считает до трех. Три... Два... Один...
Когда разум снова находиться полностью под королем хозяина - это чувствуется. Буквально секунда ещё, и Джо убила бы одного из самых близких людей. Осирис отпустил её или Сэм нашел выход. Девушка перекладывает зажигалку в левую руку, а правой проводит по щеке Дина. Он все тот же Дин, по которому так скучает Джоанна. И он будет жить. Это самый лучший подарок. Секунда. Призрак снова там, где и должен быть. Зажигалка падает на пол.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьёт торопливо
С хризантемы росу.
Люблю осень в Нью-Йорке уже потому что ее цвета мне подходят. А вообще, во всем этом есть что-то вдохновенно грустное и усталое, но в тоже время драматичное с отголосками голливудских фильмов. И даже солнце светит совсем по-особенному. Я люблю слушать, как омертвевшие листья падают на землю с шелестом полуудара. Мне незачем им завидовать, и это определенно радует. Этот сонный запах, немного влажный, просто сводит меня с ума своей неповторимой унылостью. Осенью встречаются две противоположности. Яркие сочные краски и грусть прощания, мне нравятся подобные оксюмороны. И вот я уже снова двигаюсь по изученным аллеям, стараясь делать вид, что не обращаю, как прохожие пялятся на мой прикид и фотоаппарат. Да, сегодня немного холодновато для моей одежды, но я люблю, когда по коже бегут мурашки. По возвращении домой чувствуешь себя настоящим героем, выдержавшим трудный день, полный дискомфорта и неудовлетворенности, гордишься своей благородной усталостью и, на ходу раскидывая вещи, бежишь в ванную на пару часов – отогреваться. И уже кажется, что можешь свернуть горы, и ни что на свете не способно тебя сломить. А на следующее утро лежишь с температурой, насморком и громким кашлем. Но эти часы счастья - отголоски, идущие корнями в какие-то аскетические традиции, заменить нельзя. Нельзя именно потому что получать от них наслаждение – сама по себе задача очень непростая.
Я глубоко вдохнула терпкий воздух и улыбнулась. Центральный парк Большого Яблока – словно специально созданный отдельный мир. Здешняя атмосфера крайне отличается от той, что существует в городе непосредственно. Да, и пожалуй это одно из немногих мест, где можно действительно насладиться красотой природой. Вот именно здесь я всегда отдыхаю. Нет, конечно, запечатлевать красоту женского полуобнаженного тела – тоже само по себе искусство, но для меня это просто работа. Работа, интересная в плане уровня мастерства, но не больше. Я люблю видеть в людях мысли и эмоции, даже если это отображается в том, насколько они сутулятся, когда сидят, даже если нужно долго и упорно выглядывать это у них в глазах. Мои модели же порой так стараются выглядеть совершенно, что превращаются в бездушные каменные изваяния… безумно красивые и пластичные каменные изваяния, нужно отметить. И все-таки, иногда приятнее сфотографировать кошку, которую только что сбила машина, потому что она вызовет у людей нечто большее, чем тесноту в штанах или зависть с желанием провести пару недель, не выходя из спортзала. Я шла, не останавливаясь, старалась нагнать на себя вдохновение. Но казалось, что чем дольше я здесь нахожусь, тем больше падаю в прострацию. Мне хотелось плясать с листьями их последние танцы, но в сравнении с ними я слишком неуклюжа и неграциозна. До того момента мне казалось, что ничего прекраснее и загадочнее осени не бывает. До того момента я жестоко обманывала саму себя, думая, что познала истинную необыкновенность.  До того момента я еще не смотрела в сторону огромного старого дуба, настолько раскидистого и «плодовитого», что все еще превосходящего объемом своей кроны все остальные деревья. Таким, как он нипочем жалких полмесяца осени.
Ее взгляд лишь на миг пробежал по моим глазам, и остановился на ком-то другом. Скорее всего, она даже не заметила, что я вообще существую. Ее узкая и белая, как мрамор ладонь сжимала карандаш, опущенный на бумагу, но совершенно не двигалась, лишь изредка непроизвольно вздрагивая. Что-то в ее лице ускользало от меня. И мне хотелось подойти ближе, еще ближе. Словно я видела какую-то важную, но совсем маленькую деталь на картине, и готова была уже пересечь ограждения, лишь бы понять, что там изображено. Помимо той манящей загадочности на лице девчонки читалась усталость, но вряд ли это была физическая. Эта усталость словно приросла к ней, словно следовала за ней долгое-долгое время, и плотно обосновалась в сознании. Ее тут же аккуратно сдвигало смирение, пожалуй, то, которого не способны достигнуть очень многие. Или, черт… неужели я ошиблась? Это не смирение, а готовность встретиться с врагом? Но готовность спокойная, равномерная, будто тот самый враг уже давно сидит внутри тебя. Она была настолько прекрасна в своем непостоянстве, но яркости жизненных качеств, что моя душа сжалась в маленький комочек. Милая девочка, кто ты? Почему ты смотришь на людей с пристальностью маленького ребенка? Тебе, наверное, лет шестнадцать или семнадцать. В твоем возрасте люди на некоторое время перестают иметь значение, и существует только твой собственный мир, наполненный грезами. Но нет, ты смотришь на них, на тех, кто не должен затрагивать тебя. Твой взгляд словно незаметно для прохожих врывается в их головы, изучает, оценивает. Слишком искусно и опытно для столь юного возраста. В чертах твоего лица засела тоска… и даже когда ты кротко улыбаешься, наверное, прочитав у кого-то из посторонних смешные мысли, я все равно вижу, как тяжело твоим губам изгибаться под грузом боли. А я стою здесь, посреди аллеи, и пялюсь на тебя, словно маньяк, пялюсь с удивлением и нескрываемым восхищением. Но еще мне почему-то очень страшно за тебя. Ты слишком хрупкая и легкая, слишком. Еще чуть-чуть, и сильный порыв ветра поднимет тебя над землей и унесет куда-то далеко-далеко. А я, наверное, потеряюсь в этой наскучившей осени без мягких оттенков твоей одежды, без твоих светлых волос, забавного, слишком взрослого носика и немного уставших, едва-едва покрасневших глаз. Кто-то невидимый будто толкает меня в спину, и я все уверенней и уверенней движусь в твою сторону, а ты по-прежнему меня не замечаешь. Я, наверное, сливаюсь с осенью. Чем меньше расстояние между нами, тем больше эмоций водоворотом кружатся внутри меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к тебе, не прижать и не закричать, что все будет хорошо, и мы со всем справимся. Но ты, ведь, меня не знаешь, и скорее всего, примешь за сумасшедшую. Да, и вообще, мне кажется, я перебарщиваю с сантиментами, и все это – не больше, чем плод воображения заигравшегося разума. Возможно, твоя рука не замерла, а движется, просто слишком медленно для моего мозга. Возможно, ты просто социопат, поэтому не сидишь сейчас в компании друзей и подруг. Возможно, тебя совсем тут нет, а я опять забыла, что закинулась. Сейчас шуршание моих шагов разгонит твою дрему, и ты повернешься ко мне, цветочек. Я уже присаживаюсь около тебя, но пока не спешу готовить камеру. Я не хочу пугать тебя, ни в коем случае. Не хочу вызывать недоумение, но если честно, совсем не знаю, как начать разговор: - Привет… - чуть сиплый голос кажется мне смешным, и к щекам уже подступает кровь, растворяясь розоватым румянцем на коже. Я не хочу тараторить и, наверное, поэтому делаю паузы слишком долгими. Словно вспоминая что-то, резко вдыхаю и обшариваю карманы. Пальцы ловко достают оттуда нечто, завернутое в прямоугольную разноцветную упаковку: - Хочешь шоколада? – я улыбаюсь, - Сладкое поднимает настроение. Я всегда ношу с собой пару плиток на случай, если меня окатят из лужи, к примеру… - а мой интерес все больше, - Но есть его нужно обязательно сидя или стоя, никак не на ходу. Иначе дыхание будет перебивать вкус, и останутся только калории.  – и тут до меня наконец дошло, что разговоры с незнакомцами и незнакомками принято начинать иначе. Осечка. Я почти паникую. Потерять сейчас эту девочку или получить от нее хоть каплю недовольства для меня равносильно самоубийству. Но я продолжаю улыбаться: - О, извини. Под этим дубом же хватит места для двоих, да?..

Прошлый день не был совершенно ничем для Джозефины примечательным, хотя, учитывая те дни, которые она уже пережила, как говорится, грех жаловаться. Не смотря на чудесную погоду и неоднократные призывы друзей, Джо весь день просидела дома, меланхолично уставившись в окно, не в силах выйти из своих глубоких философских и не очень мыслей. Погода, как уже было сказано выше, выдалась просто сказочной для поздней осени, все словно кричало о том, чтобы она вышла на улицу. Однако пение пташек и яркое солнце, приятно припекающее изголодавшуюся по теплу кожу (лето, как ни странно, выдалось на редкость прохладным) не радовали, а напротив еще больше угнетали Джозефину. Сейчас девушке хотелось, чтобы небо заволокло темными серыми тучами, чтобы не было видно ни одного лучика солнца, чтобы пошел сильный дождь и забарабанил по стеклу. Джо любила дождь. Не потому что она была пессимистичным и унылым человеком, нет, просто любила. Её успокаивал звук капель, бьющих по стеклу, ей нравился легкий свежий запах после дождя, мокрая трава, приятно щекочущая кожу.
Причину своей «депрессии» и сама Джо найти не могла, хотя, наверняка у каждого человека бывают дни, когда просто грустно, когда не хочется делать ровным счетом ничего, когда непонятная хандра накрывает с головой, не давая вздохнуть. Джо не была исключением. К несчастью очередной приступ флегматичности выдался именно тогда, когда весь день можно было провести на улице с друзьями, наслаждаясь внезапным и, возможно, последним в этом году подарком природы. Братец же её, напротив, сегодня решил уйти «в загул», так рассудила Джозефина, ибо никаких предупреждений о своем местоположении Найдж не оставил, видимо забыл.
Когда на улице, наконец, стемнело, на смену солнечному свету пришел приглушенный свет фонарей, и яркие огни большого города, едва видные издалека, Джо, наконец, успокоилась. Этот день позади, завтра в любом случае все будет намного лучше. Едва коснувшись головой мягкой подушки, девушка заснула как младенец, безмятежно и крепко. В эту ночь даже привычные кошмары, так часто терзавшие её, куда-то испарились. Пустота и покой, чего еще было нужно для счастья? В эту ночь к ней не пришла пьяная до чертиков мать, не подняла на неё руку, не «обласкала» самыми «добрыми» словами.
Пробуждение было внезапным и не очень приятным. Джо всегда очень чутко спала, поэтому легко могла проснуться от любого постороннего звука. За окном проехала машина, шумно лязгнув тормозами. Девушка слегка вздрогнула и недовольно пошевелилась, а затем вновь свернулась клубочком, стараясь поймать постепенно уходящий и такой сладостный сон. Как назло, этого ей сделать не удалось. Не без посторонней помощи, естественно. В глаза бил яркий лучик света, видимо вчера, она забыла задвинуть шторы. Отвернувшись на другой бок и укрывшись с головой, Джозефина вновь попыталась уснуть, но через примерно полчаса безнадежных попыток была вынуждена признать свое поражение. Девушка нехотя откинула одеяло и медленно, сладко потягиваясь и дрожа от резкой перемены температуры, вылезла из своей мягкой и теплой кровати. В голову невольно пришла мысль: Интересно, Найдж уже дома? Единственный способ это узнать – самой проверить, однако для начала Джо ужасно хотелось выпить чашечку крепкого бодрящего кофе. Подойдя к зеркалу и наспех собрав непослушные волосы в пучок, девушка порхнула в сторону кухни. Добравшись до своего пункта назначения, Джо остановилась. Её братец, похоже, проснулся раньше неё (а может и вовсе не ложился) и уже делал себе кофе. Картина, надо сказать, была до ужаса смешной. Найдж выглядел совершенно замученным, взъерошенным и каким-то невинным. Его роскошная каштановая грива была в ужасном беспорядке, аля взрыв на макаронной фабрике, легкая щетинка, следы от подушки на щеках, заспанные глаза с ужасными мешками. Найдж до смерти походил на какого-то цыпленка, только перьев не хватало. Из груди Джо вырвался невольный смешок.
-Доброе утро, – игриво сказала она, не в силах убрать с лица улыбку. -Ну и видок. Тяжелая ночка? – спросила Джо, подойдя к брату и шутливо потрепав его по растрепанным волосам. Ей нравилось наблюдать за ним, когда он в таком состоянии. Он выглядел до ужаса забавным и безобидным, словно какой-то забытый хозяевами щенок или же, как уже было сказано, птенчик. Запах завариваемого Найджем кофе ударил в нос, приятно успокаивая, но в то же время, унося остатки сна.

Нельзя не согласиться с тем, что понятия «веселиться» и «отдыхать» для каждого человека расшифровываются по-разному: кто-то предпочитает засесть дома за просмотром старых фильмов, кто-то закатывают вечеринку, где не обходится без алкоголя и запрещённых препаратов, кто-то, не жалея ни сил, ни времени, ходит в спортивный зал и тренируется. Как оказалось, нам с Флораном по душе был более активный отдых, в отличие от наших друзей, которые решили, что весёлая прогулка в парке аттракционов с друзьями – бесполезное, скучное занятие, и вместо этого решили остаться в объятьях Морфея в своих мягких кроватках. Ну и чёрт с ними; они приняли своё решение. Обижаться на них не было смысла, ведь это они пропускают грандиозные приключения в парке аттракционов. К тому же, мы не одни: у меня есть Фло, у него есть я, и нам, как вы уже могли заметить, хорошо вместе.
- Почему это ты никогда бы не подумал, что будешь рад меня видеть? – едва сощурив глаза, я наигранно удивилась и посмотрела на друга, - Я так надоедаю тебе своим присутствием, в будние дни? Или же у тебя произошёл некий сдвиг, и ты запутался в собственных мыслях? А в прочем, неважно; сегодня я буду надоедать тебе полностью, весь_божий_день.
Спешить отвечать Мот не собирался, он решил взять ситуацию в свои руки: мол, обещал веселье – будет тебе веселье, да скорее, чем ты себе это можешь представить. Оказавшись на его руках, я, как можно сильнее, прижалась к нему, дабы ненароком не выскользнут; нет, вы не подумайте, я не сомневалась в его силе, просто в этом парке так много носящихся сломя голову детей, да и меня пушинкой назвать было крайне сложно…
Кто бы мог подумать, что остаться с ним наедине будет столь приятно и радостно. Нет, я не скрываю, этот парень мне нравится безумно, чуть ли не с первого дня нашего знакомства, однако… я никогда не думала о нас. Нравится – ну и пусть; главное, что это не мешает нашим дружеским отношениям, остальное неважно.
Я с детства люблю кататься на аттракционах, и мне нескончаемо повезло родиться в Париже, где оный был построен. На самом деле, в моём небольшом дневнике, который я умудрялась вести в юном возрасте, был написан небольшой рассказик про мой родной город, где по пунктам было расписано, почему и за что я его люблю. Несложно догадаться, что одним из первых, важнейших пунктов являлся пункт о нахождении в городе Диснейленда, который я довольно часто посещала с родителями и друзьями; помнится, даже праздновала там день рождения. Я всегда мечтала побывать в Диснейленде, находящемся в Лос-Анжелесе, скорее, ради интереса – чем их парк аттракционов отличается от нашего, чего не хватает нам, чего не хватает им.
- Ты уверен, что хочешь посетить самый страшный аттракцион Диснейленда со мной? – недоверчивый, опасливый взгляд пробежался по стоящей неподалёку от нас карте парка, - Во-первых, ты никогда не слышал, как я умею визжать. Во-вторых, я не согласна идти на самый страшный аттракцион потому, что мне надо беречь мои нервные клетки – как известно, они не имеют способности к регенерации, а мне тратить последние нервы как-то очень не комильфо, - я крепче сжала руку Мота; мы медленно подходили к одному из спокойнейших аттракционов во всём Диснейленде, - И, наконец, в-третьих – меня, такую коротышку, ни на один страшный аттракцион не пустят, но если ты хочешь… если ты хочешь, я могу понаблюдать за тобой у входа на аттракцион. Будет очень кстати, если там будет стоять симпатичный работник. Я люблю симпатичных работников. И не люблю страшные аттракционы. И, кстати говоря, колесо обозрения я тоже не очень-то люблю…
Казалось, Фло уже давно, весьма благополучно забил болт на мои желания; с невозмутимым видом он вёл меня к колесу обозрения. Большая часть людей, некогда посещавших парк аттракционов, считали колесо обозрения самым безобидным аттракционом; я же его совсем не любила, слишком не любила. Впервые я прокатилась на колесе обозрения в семнадцать лет – лучшая подруга затащила меня туда, дабы, прежде всего мне, доказать, что я не такая трусиха. Это было неплохо, это было спокойно, это было безобидно, и очень высоко. Мало кто знает, что у меня с детства панический страх высоты – я предпочитала сей факт оставить в тайне; при очередных перелётах я старалась как можно больше времени проспать в самолёте, всячески отвлекала себя от дурных мыслей и вида из окна. И вот сейчас, сидя в кабинке чёртового колеса, всё так же крепко сжимая руку Флорана, который пытался как-то шутить, я думала лишь о том, как сильно я боюсь высоты.
- Так, всё, молчать, - зачем я сказала это «молчать», ведь он уже довольно продолжительное время молчит? – Пора тебе узнать одну очень, очень важную вещь обо мне. Прошу заметить, это… информация не для чужих ушей; немногие могут похвастаться тем, что знают это, однако сейчас мы далеко от лишних глаз, к тому же, так высоко… - округлив глаза, я взглянула «за борт» жёлтой кабинки, в которой мы находились, после чего глубоко вздохнула и перевела взгляд на Фло, - Я боюсь высоты. Нет… я не боюсь высоты… я просто жуть как боюсь высоты! Что самое противное, в такие моменты я не могу сосредоточиться на чём-либо другом; высота, высота, высота, высота… каким образом тебе вообще удалось меня сюда затащить?! Теперь терпи – не видать тебе, дружок, счастливой поездочки на чёртовом колесе!
Недолго думая я закрыла глаза и положила голову Флорану на плечо; и в кого я такой трусихой родилась? И почему именно мне даровали эту самую боязнь высоты, из-за которой я даже на таких безобидных аттракционах прокатиться не могу, не получив приличную дозу волнения и страха? Чёрт его знает. Остаётся лишь терпеть. Остаётся лишь бороться со своими страхами и не портить веселье другим.

С каждой минутой Флоран понимал, что ему и правда повезло, что на встречу пришла только Маэва. Теперь же это можно было утверждать, опираясь на тот факт, что девушку никто не поддержит в ее стремлении остаться не у дел, спрятаться, подождать всех внизу, не участвуя в общем риске. К тому же девушка была такая нежная и хрупкая, что ее можно было просто на руках отволочить прямо  на аттракционы, где попытки к бегству ей будут отрезаны.
А тем временем Маэва, как и всегда, начала доносить свои мысли, много говоря, сама спрашивая и, как это часто с ней бывает, сама отвечая на свои же вопросы. Одна фраза особенно понравилась актеру - "надоедать весь день". Что может быть лучше, чем надоедание близкого друга? Наверное, ничего. Так что угроза получилась какая-то неправильная. Это только раззадорило мужчину, подкрепляя его уверенность в своих решениях.
Уже сидя в кабинке аттракциона Мот был посвящен в страшную тайну девушки. Какой-то укол изнутри заставил мужчину испытать чувство стыда. Фло никогда бы не догадался, что Маэва боится высоты, ведь при многочисленных перелетах она вела себя спокойнее всех, как ему казалось. Пока остальные выпивали, ища в этом успокоение, громко шутили, не давая оставаться друг другу наедине с мыслями, порой, носились, как дети, по салону, благо, первый класс позволял такие шалости, актриса преспокойно укутывалась в плед и засыпала. Порой, при попадании в зону турбулентности, Флоран даже завидовал беспечному сну Маэвы. Все тут тихонько паникуют внутренне, а ей хоть бы что - сладко посапывает, не замечая ничего вокруг. Если бы не изнурительные репетиции и плотный график, а следовательно и дикое уважение к чужой минутке на сон, то Мот вполне мог бы догадаться и разбудить несчастную, чтобы она поучаствовала в общей мини-панике. И только теперь мужчина понял как он был прав, не нарушая сон девушки, которая всеми силами старалась забыть о том, что они находятся на дикой высоте.
Чуть расстроенно вздохнув, Фло посмотрел на спутницу, которая уже успела закрыть глаза и положить голову ему на плечо. Чувство раскаянья в своей шалости росло в геометрической прогрессии.
- Прости, Маэва, что ж ты сразу-то не сказала, я бы понял.
Флоран обнял девушку, на мгновение прижимая ее к себе чуть сильнее необходимого и тут же ослабляя свою хватку. Какие-то отеческие чувства проснулись в нем и он наградил подругу поцелуем в макушку, будто пытался успокоить испуганного ребенка. Но минутка нежности и правда оказалась всего лишь минуткой. Дальше же потекла сплошная напористость и вселогичность, которой обладал актер.
- Один я не буду нигде развлекаться. Если ты боишься так сильно, что не захочешь попробовать рискнуть, то буду с тобой гулять внизу и закармливать тебя сладкой ватой. Но если все же ты рискнешь прокатиться на чем-нибудь особенно страшном - я буду тобой крайне гордиться. И пусть тебе все равно - буду ли я за тебя горд или просто обожрусь сладостями до отвала, но будет только так. Мы или просто гуляем, или боремся с твоими страхами. Бросать тебя внизу или заставлять лезть наверх я не буду. Я дурак, но не изверг.
Усмехнувшись, Фло погладил девушку по голове, а затем по плечу. Решив, что на этом процесс успокаивания можно считать оконченным, Мот расцепил свои объятья, лишь приобнимая Маэву одной рукой за плечи.
Через несколько минут колесо оказалось уже почти у земли, поэтому мужчина поднялся на ноги и подал руку девушке, чтобы помочь ей выйти. Выходя из кабины первым, Фло максимально аккуратно помог выбраться Маэве, хотя это и походило вновь на похищение. С другой стороны, Мот еще не очень понимал ощущения девушки после их "экстримального катания" на чертовом колесе, еще не хватало, чтобы та совсем была напугана и просто напросто уехала "в путешествие" по второму кругу. Это было явно плохой идеей.
Так или иначе, забрав спутницу с карусели, Фло взял девушку за руку, спеша покинуть зону неприятных эмоций. Уйдя в тень и прогуливаясь по аллее, Флоран задал извечный на сегодня вопрос снова:
- Итак, обжираемся или пытаемся подружиться с высотой?
Улыбаясь, Мот подмигнул девушке, высказывая полнейшую готовность к ее любому ответу.